Жизнь англии в средние века зальцман лф

Присущее народу чувство юмора можно оценить по тому, как оно проявлялось в прозвищах, которыми награждали друг друга средневековые англичане. До XIII века большинство населения не имело фамилий, переходивших по наследству от отца к сыну; человека называли по имени, данному при крещении, зачастую ради отличия добавляя к нему имя отца, — так уже в наши дни на Балканах половина мужчин носит имя Георгий сын Димитрия, а другая половина — Димитрий сын Георгия, что неизбежно приводит к путанице.

Издательство "Евразия", Powered by Joomla!

Предисловие Введение Все страницы Зальцман Л. Более всех нуждаются наши соседи, проявим же к ним участие, Заключённые в подземной темнице, батраки в убогой хижине, Обременённые оравой детей и необходимостью платить ренту лендлорду.

А среди тех, кому удавалось дожить до зрелых лет, из-за плохого питания и других причин было немало больных и увечных.

Особенную живость и увлекательность книге придает умение автора излагать материал так, словно он пишет роман, а не историческое исследование. Благодаря исключительному дару рассказчика, присущему английскому историку, на страницах его книги словно живые встают действующие лица той эпохи — короли, рыцари, горожане и крестьяне, путешественники и монахи, стражники и разбойники.

В те времена жизнь ценилась невысоко и жестокость была почти что делом привычки. Даже забавы той эпохи зачастую носили изуверский характер, подобно излюбленному развлечению — травле быков и медведей или игре школяров, метавших палки в привязанного петуха, не говоря уже о менее явной жестокости людей, дрессировавших медведей и других животных, чьи представления были весьма популярными в средние века.

Чувство юмора ещё более заметно проявлялось в средневековом искусстве. На полях богато изукрашенных книг мы находим множество гротескных рисунков: Немало комических изображений можно отыскать среди каменной и деревянной резьбы, украшавшей английские церкви, — немало сатирических или просто весёлых сюжетов, рождённых фантазией мастеров-резчиков. Простонародная литература тоже насыщена шутками, пусть не всегда остроумными и, на взгляд современного человека, подчас даже кощунственными, как в пародиях на Библию или на церковные богослужения.

Даже крестьяне, большинство из которых были прикованы к манору и фактически являлись собственностью своего господина лорда , на деле находились в гораздо менее плачевном положении, чем может показаться, если принимать в расчёт не только формальную сторону вопроса. Более того, хотя ограничения, налагаемые на свободу передвижения, а также необходимость отдавать своё время и труд были весьма обременительными для крестьян, их зависимое положение не было сопряжено с чувством унижения или оскорблённого достоинства.

Жизнь Англии в Средние века. ISBN Перед вами — книга о повседневной жизни в средневековой Англии, стране, всегда занимавшей особое место среди государств Западной Европы. Зальцман, известный историк-медиевист, написал о самых значимых проблемах средневековой повседневности — домашнем быте, преступлении и наказании, войнах, путешествиях, болезнях, привычках и обычаях, гастрономических пристрастиях, архитектуре и науках. Прекрасный знаток средневековья, Л. Зальцман создал широкое и увлекательное полотно жизни средневекового англичанина, показав, как из века век менялась окружавшая его политико-экономическая и культурная атмосфера.

Фиц-Стефан, оставивший нам описание Лондона конца XII века, говорит о танцах на лугу, завершавших праздник, который был наполнен задором конных скачек, игр с мячом и шуточных турниров.

Нам незачем печалиться о жизни своих предков; они не нуждаются в жалости. Жизнь одинакова во все времена: Более того, благополучие и комфорт — это далеко не то же самое, что счастье, и если мы многого достигли в искусстве создания жизненных удобств, то вместе с тем утратили нечто в искусстве наслаждаться жизнью.

Во время Великого поста каждую пятницу компания молодых людей отправляется верхом в поля, впереди всех скачет лучший наездник. Далее торжественно следуют сыновья горожан и прочая молодёжь с тупыми копьями и щитами, и там они демонстрируют воинское искусство. На пасхальной неделе устраиваются состязания на воде. Посреди реки укрепляют столб, на который вешают щит, и подготовив лодки без весел, отпускают их на волю стремительного течения; на носу лодки стоит юноша, чья задача — попасть копьём в щит.

Работая над этой книгой, я старался не упускать из виду две первые задачи, тогда как последнюю отчасти сможет выполнить подобранная мною библиография. Памятуя о том, что книга адресована в первую очередь школьникам и студентам, ещё не имеющим глубоких знаний об её предмете, я намеренно ограничивался описанием самых существенных черт того или иного феномена, стремясь сделать изложение как можно более простым и понятным. По той же причине, цитируя средневековых авторов, я, не колеблясь, исправлял написание слов на современное или вовсе заменял устаревшее слово его современным эквивалентом, если мне казалось, что текст первоисточника может стать камнем преткновения для непосвящённых.

Если ему удаётся это сделать и, преломив копье о щит, удержаться в лодке, считается, что он совершил достойный подвиг. Тот же, кто не смог попасть в цель, со всего размаху налетает на щит, падает в воду, и его несёт мощное течение; но по обе стороны от щита дежурят две лодки с молодыми людьми, и те стараются как можно скорее вытащить упавшего.

Если мы хотим представить себе условия средневековой жизни, опираясь на наши знания о жизни современной, не стоит искать аналогий в нынешней Англии; скорее, следует обратить свой взор в сторону балканских стран, где жизнь во многих отношениях походит — или походила вплоть до последней войны — на жизнь Англии XIV века.

До сих пор мы вели речь о душевном настрое жителей средневековой Англии, пытаясь в самых общих чертах обрисовать их отношение к жизни.

Эти цифры дают некоторое представление о том, сколь многие бедняки нуждались до такой степени, что без помощи благотворителей не смогли бы не то что вести сносную жизнь, но и просто выжить. Помимо слепых, паралитиков и калек, обязанных своим несчастьем болезни или случаю, было немало людей, изувеченных по воле закона. В основе средневекового законодательства, в особенности после нормандского завоевания, лежал принцип жестокого возмездия, и если преступника не отправляли на виселицу, то надлежало отрубить ему ногу или руку, ослепить либо нанести другие увечья.

Средневековых людей принято изображать так, словно они были подобны тем святым или бесам, что высечены из камня на церковных фасадах; однако чем ближе мы знакомимся с жизнью средних веков, тем отчётливее понимаем: Человеческая природа в средние века была почти такой же, что и в наши дни; редко кто из нас сможет проявить себя во всём блеске, пока не позавтракает, и приятно прочесть у средневекового писателя XII века об одном из норманнских завоевателей Ирландии: Однако, хотя человеческая природа была почти такой же, условия жизни были совершенно иными, и если мы хотим понять своих предков, то нужно попытаться взглянуть на жизнь средневековой эпохи их собственными глазами.

По-настоящему постичь жизнь средневекового общества можно только путём тщательного изучения великого множества спутанных и разрозненных следов, оставленных этой жизнью.

На мосту, на пристанях и в расположенных вдоль берега домах собирается множество людей, которые веселятся, глядя на это зрелище. Однако средневековье уже отходило в прошлое, уступая место эпохе более степенной и рассудительной: Но, тем не менее, мы не можем закрывать глаза на мрачные стороны средневековой жизни. Малые и большие города не имели нормальной канализации, как и по сей день где-нибудь в Турции или на Балканах. Из-за несовершенства личной гигиены весьма распространённым явлением были кожные заболевания, и каждый город имел собственный лепрозорий, находившийся за пределами городских стен, а по улицам бродили в надежде на подаяние прокажённые, безостановочно гремевшие своими деревянными трещотками, чтобы предостеречь горожан от опасной встречи.

В Англии представители аристократических родов постоянно и чем ближе к концу средневековья, тем чаще встречаются среди коммерсантов или же им приходится довольствоваться положением мелких фермеров, тогда как купцы достигают положения джентри и даже становятся пэрами Англии.

В городах было полно этих несчастных, которые не могли работать и были обречены жить подаянием. Но хотя в ту эпоху не было ни лечебниц при работных домах, куда они могли бы обратиться, ни современной системы пособий по безработице и нетрудоспособности, удел беднейших из бедных в средние века был все-таки не столь жесток, как в наши дни. Даже столь мало преданный добрым делам человек, как король Иоанн Безземельный, на это не скупился: Эдуард I каждое воскресенье платил за пищу для бедняков и в день семнадцатилетия своего сына накормил семнадцать сотен бедных.

А кроме того, страна полнилась песнями. Пусть англичане никогда так не увлекались музыкой, как валлийцы или ирландцы, и пусть жители юга страны даже в XII веке были менее музыкальны, чем северяне, всё же этот народ любил музыку; а где песня, там и танец, и нигде сельский танец не достиг такого расцвета, как в Англии.

В этом рассказе о праздничных толпах, гуляющих в Лондоне или, точнее, в его окрестностях, чувствуется наслаждение жизнью, и тот, кому жители нормандской Англии представляются угрюмыми варварами, может сравнить картину, нарисованную Фиц-Стефаном, с тем, что мы видим сегодня на Хампстед-Хит в дни больших праздников: Школяры всех школ идут с мячами и битами в руках; почтенные состоятельные горожане выезжают за город верхом, чтобы посмотреть на состязания молодых и доставить себе удовольствие, любуясь их ловкостью.

Всё, что им удаётся выручить за счёт прядения, чтобы было чем сдобрить кашу, Молоко и грубую муку, чтобы накормить младенцев, Младенцев, которые постоянно кричат, требуя пищи — Всё это они должны отдать в качестве арендной платы за своё хозяйство; Вечно и сами они голодают, В скорби зимой поднимаясь по ночам В тесной комнате баюкать люльку. Сердце сжимается, когда представишь себе, каково горе женщины из бедняцкой хижины, Этой и многих других, горе, которое они скрывают за видимостью благополучия, Стыдясь просить милостыню, стыдясь поведать соседям, Как они нуждаются во всём денно и нощно.

Даже в религии той эпохи многое свидетельствует о незрелом, полудетском складе ума, который, как мы видели, был свойствен средневековью.

Однако средневековый человек сдабривал религию изрядной толикой веселья, не испытывая при этом замешательства: Однако вера наших предков была совершенно искренней, и, по-видимому, религия так тесно переплеталась с их жизнью, что никому просто не приходило в голову оберегать её от соприкосновения с шуткой.

С одной стороны — детская простота и буквальный характер верований, помогавшие средневековому человеку без недоумения принимать учение Церкви, с другой — не чуждая страха, детская любовь ко всему таинственному, побуждавшая наших предков видеть в каждом необычном происшествии чудесное проявление добрых или злых сил.

Английское общество средневековой эпохи, по крайней мере после прихода нормандцев, можно сразу разделить на две половины: Духовенство, которое теоретически должно было радеть о спасении души, видело своего земного главу в Папе, следовало собственным законодательным установлениям, имело собственные суды и отличало себя от светского сословия, подчинявшегося королю. Светское сословие мы можем разделить на три категории: Несмотря на явные отличия, границы между этими прослойками общества на деле были размытыми.

Это естественно, поскольку в средние века нация пребывала в юношеских летах, а радость так же пристала юности, как уют и покой — преклонному возрасту; скажем, в юности нас радуют простые удовольствия и даже некоторые неудобства жизни на лоне природы, тогда как с годами мы предпочитаем оставаться в унылом домашнем уюте, регулярно питаться привычной пищей, не имеющей романтического аромата лесного костра, и спокойно спать в постели, на которую не заползают уховёртки и под которой не вздымаются кротовые кочки.

Однако необходимо также обратить внимание на то, как было устроено общество. Историческая эпоха не знала такого периода, когда все люди были бы равны, и потому, как только дело касается отдельных слоёв общества, приходится вносить соответствующие уточнения в общие суждения относительно условий жизни в то или иное время.

Вольнолюбивый дух, побуждающий людей страстно желать свободы и бороться за её законодательное признание, овладел умами только после того, как эпоха Ренессанса дала новую жизнь философии и идеалам Древней Греции, положив конец по-детски невозмутимому согласию с наличным порядком вещей, которое было присуще средневековью. Каталог книг Общий список по году издания Наши серии Купить книги.

Автор приводит целую палитру персонажей средневековой эпохи в Англии — от Ричарда Львиное Сердце до Робина Гуда — изучая их надежды и устремления. При создании любой книги первая задача автора состоит в том, чтобы заинтересовать читателя, вторая его задача — до определённой степени удовлетворить возникший интерес, и третья задача — указать путь тем, кто захочет пойти дальше и приобрести более обширные познания.

Приводимые в книге цитаты ценны для меня своим содержанием, и потому, на мой взгляд, гораздо важнее сделать так, чтобы был ясен их смысл, нежели, предъявив читателям точный текст первоисточника, предоставить им зачарованно глазеть на незнакомые сочетания гласных и согласных. Однако я был бы полностью счастливым человеком, если бы мне удалось побудить своих читателей обратиться к цитируемым текстам и самостоятельно поработать с ними.

Как следствие, средневековая литература изобилует историями о колдовстве и привидениях. Солидные хронисты, описывая великие битвы и деяния королей будут рассказывать о человеке, который случайно попал на празднество фей и выкрал их золотую чашу, о водяном, пойманном у берегов Эссекса, о ведьме, чьё тело было унесено демонами из церкви, где оно покоилось, или о призраке нечестивого священника, что объявился в своём приходе и убивал всякого, кто отваживался повстречаться с ним.

Англия не знала такого замкнутого в себе сословия, каким была во Франции, где все сыновья родовитого сеньора, а также их потомки, наследовали знатное достоинство и не имели права запятнать его трудом или участием в торговле.

Детей много, но всего лишь мужские руки есть для того, Чтобы одеть и прокормить их; несколько пенни — вот весь доход, И много ртов, чтобы проесть эти пенни. Хлеб и жидкий эль — роскошное пиршество для них, Холодное мясо и холодная рыба — как жареная дичь; На фартинг мидий, на фартинг сердцевидок — Вот для них пир в пятницу или в пост; Было бы воистину милосердно помочь этим людям, влачащим непосильное бремя, Облегчить жизнь крестьянину, увечному и слепому.

Чтобы было легче понять, о ком именно идёт речь, стали либо присоединять к имени человека название места, где он жил, либо указывать род его деятельности, либо же упоминать узнаваемые индивидуальные черты. Очень часто приметой служили черты внешнего облика, человек звался Длинным или Коротышкой, Смугляком или Рыжим; кроме того, могло обыгрываться его сходство с каким-либо животным: Однако нередко попадаются прозвища, в которых чувствуется умение точно подметить характерные повадки или манеру речи — то самое остроумие, которым подчас славятся уличные мальчишки наших дней.

Но ни болезни, ни нищета, ни жестокость не могли погасить радости, и в средние века было немало весельчаков. Чувство юмора играло немаловажную роль в средневековой жизни. Нередко это был юмор, рассчитанный на ребячливые, незрелые умы, им вдохновлялись грубые розыгрыши да непристойные истории. Один такой проповедник весьма прямолинейно говорил своим слушателям, что если они находят дураков занятными, им лучше было бы купить зеркало. Тем не менее эта традиция просуществовала на протяжении всего средневековья.

Даже на протяжении этих пяти веков культурные нормы и принципы во многом претерпели заметные изменения, и всё же, если рассматривать упомянутый период в целом, между средними веками и современной эпохой пролегает чёткая грань, обозначенная переменами, произошедшими в XVI веке.

Чем пристальнее мы будем вглядываться в средневековую Англию, тем больше будем склоняться к тому, чтобы представлять её юной, дерзкой и счастливой. Начнём с того, что страна играла яркими красками. Церкви пестрели витражами и настенными росписями, одеяния знати и богачей — как женщин, так и мужчин — смотрелись нарядно и живописно, и хотя крестьяне носили более практичные, коричневые и синие одежды, они обычно старались украсить свои капюшоны и платки вкраплением красного или другого яркого цвета.

Детская смертность, по всей вероятности, достигала ужасающих масштабов; и у Генриха III, и у Эдуарда I умерли во младенчестве, самое малое, пятеро детей, и хотя в семьях бедняков которые не могли позволить себе пичкать детей вредными для здоровья роскошными яствами или нанимать докторов с их применявшимися из благих побуждений, но пагубными снадобьями у малышей было больше шансов выжить, можно совершенно определённо сказать, что во всех слоях общества процент детей, умиравших в первые годы жизни, был очень высок.

Даже грань между духовным и светским сословиями не была чёткой. Автор XII века сетует на то, что прелаты стремятся подражать светской знати: Соберётся ли рыцарь загнать дичь, епископ тоже должен отправиться на охоту. Похваляется ли первый своими ловчими птицами, и для другого они — единственная отрада. На противоположном полюсе общественной иерархии — целая армия законников, судейских служащих и клерков, которые играли вспомогательную роль в жизни Церкви и потому пользовались привилегиями духовенства; однако они занимались исключительно мирскими делами и не были обязаны давать обет безбрачия.